— Стой! Кто идет?
— От Будриса! — торопливо сказал проводник, опуская чемодан.
Из чащи выступили два человека с автоматами наизготовку. Они подошли ближе, и проводник обменялся с ними еще какими-то словами. Тогда один из них, молодой парнишка, у которого еще ни усов, ни бороды не было на загорелом лице, назвался, словно шутя:
— Делиньш!
Второй попрощался с проводником, взял у него чемодан Петерсона, коротко назвал себя: «Юрка»! — и скомандовал:
— Пошли!
Проводник махнул на прощание Петерсону и пошел обратно на шоссе.
Юрка двинулся впереди. Делиньш замыкал шествие.
Так они шли больше часа. Медленно и спокойно надвигался рассвет, напоенный густым, как молоко, лесным туманом. Отсвечивали серебром снежные лужи, ручьи и окна в болотах. Низкие клочковатые тучи укрывали солнце, но тепло все равно пробивалось на землю. Громко и озорно разговаривали птицы. А трое путников все шли, шли, шли…
Лагерь возник внезапно, как видение. Выдвинулся на узкую тропинку человек с автоматом, легла через маленький, но шумливый ручей кладка из двух сушин, и вот уже заплясал огонь в яме меж корней большой широколапой ели, открылась дверь бункера, и люди высыпали на поляну, встречая вновь прибывшего.
И вдруг возглас:
— Петерсон!
И ответный:
— Вилкс!
Вилкс отшвырнул палку, на которую опирался, шагнул вперед и обнял пришельца.
Петерсон, так и не освободившись от мешка, похлопывал приятеля по спине, отстранялся, чтобы разглядеть лицо, а тот забрасывал его вопросами, вовсе и не ожидая ответа:
— Как там Силайс? Что делают ребята из школы? Эльзу видел? Кто тебя вывозил?
Но вот он оглянулся, отстранился от Петерсона, вытянулся во фронт, официально сказал:
— Командир группы Лидумс!
— Рад приветствовать вас, Петерсон! — сдержанно сказал Лидумс.
Кто-то помог Петерсону освободиться от вещей. Кто-то увлек его к столу, накрытому под небом. И тучи как-то незаметно разошлись, брызнуло солнце, и все сразу приобрело уютный, почти домашний вид — так, лагерная стоянка бойскаутов, как в детстве, только удивительно, почему эти бойскауты бородаты и вооружены разнокалиберными автоматами, собранными словно бы со всех полей сражений минувшей войны.
В это время вышел из бункера заспанный Эгле. Не глядя ни на кого, пошел с полотенцем в руках умываться. Петерсон взглянул на сутулую спину, на торчком стоящие уши, окликнул:
— Эгле!
Эгле оглянулся, уронил от неожиданности полотенце, бросился к Петерсону. Он не мог выговорить и слова, только всхлипывал, то ли от радости, то ли от неожиданности, поздоровался, смутился своего растрепанного вида, снова побежал к речке, потом вернулся в бункер. Граф, заглянув в бункер, удивленно сказал:
— Бреется!
Вилкс осторожно пояснил Петерсону:
— Он совсем было опустился. Может, твое появление как-то встряхнет его.
Когда Эгле появился снова, он уже ничем не напоминал ту колючую елку, имя, выбранное им для себя, которое так нечаянно начал оправдывать всем своим поведением. Появление Петерсона и в самом деле словно бы оживило его.
Сразу после завтрака Петерсона уложили спать.
Засыпая, он слышал осторожные движения, полушепот, потом наступила тишина, он понял: это охраняют его покой — и умилился, совсем, как в детстве. И показалось: все будет теперь хорошо.
Проснувшись, Петерсон вышел из бункера и увидел всю группу в полном составе у того же стола из еловых плах под открытым небом. Его ждали.
Теперь, понял он, наступила торжественная минута настоящего знакомства. Петерсон вынул из кармана пиджака письмо и вручил его командиру, передал приветствия президента Зариньша и Силайса, снял с пальца золотое кольцо с девизом: «Будь преданным до смерти!» — и передал его Лидумсу вместе с просьбой Силайса, чтобы это кольцо побывало у каждого члена группы.
Затем он достал пачку денег — пятьдесят тысяч рублей — и отдал Лидумсу. Краем глаза он проследил, что символический подарок Силайса не так уж тронул «братьев», как этот вещественный знак внимания. Тогда он тут же сообщил, что в закопанных на месте высадки вещах находится еще четыреста пятьдесят тысяч рублей, а также пятнадцать пистолетов и пять автоматов бесшумного боя, которые переслали с ним англичане.
После этого он вручил проявленное тут же им тайнописное письмо Силайса. Письмо было адресовано Будрису, но Петерсон попросил огласить его для всех «братьев». Лидумс прочитал вслух.
«Героические друзья!
С глубоким уважением каждый человек в свободном мире смотрит на вас и ваш героизм, выдержку и верность нашей земле и народу. Каждый думающий представитель нашего народа вспоминает о вас с восхищением и уважением.
Я благодарен судьбе, что могу послать вам привет от всех, кто думает о вас здесь, в свободном мире. С глубокой болью сочувствуем вам в вашей судьбе, и хотелось бы вместе с приветом послать вам какую-нибудь хорошую и радостную весть. Однако судьба наша очень горька, и мы должны быть настолько сильны, чтобы уметь смотреть ей в лицо. Колесо времени крутится медленно, и я знаю, что то, что для одного месяц, для вас — год, и то, что для другого год, для вас — вечность. Однако выдержку и терпение, которых у вас до сих пор хватает, надо сохранить и в дальнейшем.
Конечно, все может случиться, и могут быть неожиданности, и, может быть, даже скоро, и в таком случае от вас тоже потребуется терпение. Запад готовится к неизбежной борьбе против коммунизма, но начало этой борьбы уже сейчас означало бы хотя бы вначале победу большевиков, так как силы Запада еще не подготовлены полностью, но Запад сможет начать и осуществить эту борьбу через полтора-два года…
…Как Запад готовится к борьбе, пусть расскажет мои верный друг. Пусть он расскажет вам о положении наших людей на чужбине и все о моей работе, намерениях и положении, планах на будущее и имеющихся у нас средствах.
Сердечный привет, в особенности моим старым приятелям, и я имею честь присоединить здесь привет им и всему вашему содружеству от министра Зариньша. Он посылает свой привет в следующих словах: «Ночь прошла, мы уже видим рассвет!»
С сердечным приветом — ваш верный Силайс».
Письмо было встречено глубоким молчанием. Петерсон подумал, что надо оживить этих людей, и попросил слова. Лидумс пожал плечами, но не возразил. Тогда Петерсон произнес длинную речь о том, как Запад готовится к решительной схватке с коммунизмом, превознес до небес военную мощь Запада. Он все еще надеялся поднять дух у «братьев» и добиться похвал в свой адрес — ведь он тоже рисковал, пробираясь сюда, к ним.
Петерсон был несколько раздосадован прохладным отношением «лесных братьев» к его лекции да и к самому его появлению среди них.
Конечно, это равнодушие могло возникнуть и от усталости, на что-то подобное намекнул Петерсону Вилкс. Да и Вилкс не очень понравился Петерсону: обезножевший, передвигающийся только при помощи палки, он был совсем не похож на того свирепого, вечно нацеленного, как ружье, летчика, каким знал его Петерсон раньше. И притом Петерсону пришлось выслушать целую лекцию Вилкса о правилах поведения в этом бандитском отряде…
Еще меньше понравился Петерсону Эгле. Этот, кажется, окончательно опустился. Вилкс, видимо, прав, подозревая, что Эгле давно бы сбежал из леса, если бы надеялся хоть как-то устроить свою жизнь у большевиков. Вилкс только намеком высказал это свое опасение, но Петерсону не надо было долго разъяснять, достаточно взглянуть на Эгле, чтобы понять, как тому все надоело…
Ко всему прочему, Петерсон, разбирая свои вещи, обнаружил потерю пистолета. Это было уже чрезвычайное происшествие. Заикнувшись Лидумсу о пропаже пистолета, он нарвался на настоящий допрос: где может быть потеряно оружие? Какой системы пистолет? Нет ли на пистолете каких-нибудь особых знаков и примет? — словно по этому пистолету могли не только обнаружить и схватить Петерсона, но и уничтожить весь их лагерь.
Петерсон припомнил: машина остановилась, он спрыгнул в колючую прошлогоднюю траву, захрустевшую под башмаками с таким шумом, что он вздрогнул. Тут проводник дал сигнал, появились «лесные братья», произошла встреча…
Лидумс вызвал Юрку, ходившего на встречу, и приказал немедленно отправиться обратно и обыскать место встречи самым тщательным образом. Петерсону он пояснил довольно сухо:
— Если на дороге будет обнаружен пистолет, да еще английского происхождения, он немедленно попадет в руки «синих». А они уже и так встревожены: в устье Венты, как сообщает мне связник, обнаружен труп утонувшего неизвестного…
Петерсон вздрогнул: утонувший неизвестный! Может быть, это Густав?
Надо было срочно проверить, не Густав ли утонул при переправе через Венту, и обнаружены ли при трупе какие-нибудь вещи. Лидумс ответил, что уже сообщил Будрису об утопленнике и просил его узнать подробности.
